Клоны Инферно. А до потопа оставалось всего 750 лет… - Роман Борин

Вполне логично выглядели действия окиянов, решивших возложить на себя миссию охраны убегающих из рабства невольников, чтоб те могли живыми добраться до государства бывших рудокопов, которое радушно принимало всех, кто принимал его законы.

Смелые златовласые наездники не страшились сопровождать беглецов от самых гор Цивилизации до античных гор, точнее до озера, стоявшего у Чёрной горы – так называли её кочевники. И озеро тоже именовалось почему-то Чёрным.

Государство бывших рабов и нищих месяц от месяца росло и крепло. К нему спешили, ничего не опасаясь, и явные преступники, властями Побережья осуждённые на каторгу, а то и казнь.

Нередко на пути к нему разыгрывались страшные сражения. Отдельные ватаги воинственных кочевников вдруг изъявляли желание напасть на «отщепенцев», а их сопровождавшие окияны без страха принимали вызов, вовлекая в битву всех охраняемых без исключения.

В таких сражениях обычно им удавалось устоять – форпост у озера, по сути, беспрерывно пополнялся большим количеством мужчин, детей и женщин. Ушедшие из Цивилизации нередко угоняли хозяйский скот, катили в государство бывших рудокопов арбы, гружённые захваченной провизией, одеждой, домашней утварью и прочими вещами, полезными в хозяйстве. Лагерь Шахтин Кала быстро расширялся, застраивался хижинами и домами, постепенно превращаясь в подобие разбойничьей столицы.

***

Шахтин Кал понимал, что без законов не может существовать никакое, даже самое маленькое, государство. И, видя, кто кроме истинных беглецов из рабства стекается в его новоиспечённую державу, без колебаний ввёл в своём стойбище драконовские порядки. В первую очередь они касались искателей лёгкой жизни, имевших привычку забывать, кто хозяин территории. Принятым в столицу бывших рудокопов разбойничкам, грабителям и просто ворам очень быстро дали понять, что с Шахтин Калом шутки плохи. За обычное мелкое воровство новоявленные стражи Рудого хана пойманного с поличным грабителя избивали до полусмерти прямо на глазах у народа.

За повторное воровство или нападение с целью грабежа могли просто размазать о стену ближайшего дома. И если, чудом уцелев, ранее наказанный не унимался, на третий раз ему ломали пальцы на руках и на ногах, нередко выбивали зубы и глаза. И уж совсем по-зверски расправлялись с теми, кто, отбирая в наглую у слабого какую-либо вещь, наносил ему ранения или увечья. Застав такого на месте преступления, блюстители порядка резали, пинали, кололи и рвали на куски нахала с такой яростью, что волки, с голоду набросившиеся на добычу, в сравнении со стражей Шахтин Кала, наверное, показались бы щенками.

Крутость нрава Рудого хана, которую он проявлял лишь в отношении любителей неправедной наживы, столицу бывших рудокопов немало возвеличила в глазах других рабов Цивилизации. Зато разбойники решили, что в стане Шахтин Кала лучше всё-таки смирить гордыню и, как бы неприятно это ни казалось, сменить разбойную работу на другую, пускай тяжёлую и нудную. Всё лучше, чем бегать от стражей Цивилизации, перебиваясь украденным или отобранным. Те же, кто так и не сумел перенастроиться на мирный лад, столицу бывших рудокопов для себя закрыли.

Страна без рабства и преступников, живущая на территории, богатой пищей и не беспокоимая внешними врагами. Найти пристанище в такой мечтали многие.

Через пару лет с момента основания близ озера у подножия горы столицы бывших рудокопов под защиту «рудного пахана» побежали и рабы, и граждане Цивилизации, уставшие от нищеты и притеснений со стороны богатых и разбойников. И даже отпрыски степных племён, которым надоело жить на землях Запределья в постоянных стычках и терпеть набеги от других племен.

Цивилизация пыталась этому воспротивиться, однако войско в сорок тысяч латников, которое, с трудом собравшись со всех концов страны, ушло походом в сторону Античных гор, в степи внезапно окружили орды варваров. Измотанное в многодневной битве, оно погибло почти полностью.

Намерения элиты Побережья разворошить «змеиную нору», что незаконно появилась в трёх днях пути от кряжа Побережья, так и не осуществились. Для этого «культурным» просто не хватало сил: в Цивилизации назрели серьёзные противоречия. Поэтому решили ограничиться созданием лишь кордонов на пути возможных караванов из беглецов, стремящихся попасть в столицу бывших рудокопов. А у окиянов категорически потребовали прекратить сопровождение бегущих отщепенцев.

Как следует подумав, золотоволосые наездники решили уступить Совету Цивилизации. Тем более что вскорости в стране повсюду решением Совета утвердился новый закон, касающийся отношений между рабовладельцами и их рабами. Да и, по правде сказать, не питали окияны каких-либо симпатий к стойбищу у Чёрной горы.

Новый закон гласил, что «если раб умрёт вдруг от побоев или вследствие болезни и выяснить удастся, что хозяин плохо содержал раба или не нанял лекаря, когда вполне нанять бы мог, то будет сей хозяин прилюдно осуждён, заплатит штраф в размере, равном трёхкратной стоимости умершего раба, а одного раба из всех своих оставшихся не медля передаст в распоряжение Совета; если же умрёт из-за его вины, по недосмотру или скупости, второй раб, то хозяин всех своих рабов немедленно отдаст в распоряжение Совета и при этом также будет публично осуждён и льгот, какие бы не имел, лишён да будет, а имя его будет предано на посрамление всех граждан Цивилизации… если же умрёт в селении малоимущий гражданин в виду болезни или от ран, полученных во время ссоры или нападения разбойников, и выяснить удастся, что имели возможность его родственники, либо соседи, либо кто из состоятельных господ того селения нанять для этого несчастного за свои деньги лекаря, но, пожалевши денег, не наняли, то заплатят эти господа солидный штраф в пользу Совета, а имена их принародно будут преданы на посрамление…».

Так было записано в манускрипте, отражавшем итоги принятия этого закона. Содержание его, конечно же, пришлось по вкусу и окиянам, и многим рабам, и нищим гражданам. Но вызвало протесты со стороны рабовладельцев и имущих. Что с того? Протесты эти потонули в дружном хоре голосов воспринявших Закон как должное. Главное – в числе них оказалось немало воинов.

В Цивилизации они считались далеко не самыми богатыми, хотя, конечно, и не бедствовали. Гоняться же за беглыми рабами, а тем паче за свободными гражданами, которым надоели долги и нищета, военным было попросту противно и неинтересно – вознаграждения можно было и не дождаться, а мечом или стрелой под рёбра получить вполне реально. Да и зажиревшие торговцы и рабовладельцы к тому моменту вызывали у воинов большое раздражение. «А ну-ка, пускай умерят аппетиты! Ишь, разожрались!» – восклицали на городских собраниях представители бойцовской касты.

Члены же Совета по поводу протестов недовольных новым законом однозначно заявляли: «В момент, когда исходящая от запредельных варваров угроза день ото дня усиливается, интересы единой Цивилизации требуют смирить гордыню всем, кто рабов и состояние имея, считает себя ревнителем устоев родного государства. Не смирившие гордыню однозначно бросают вызов отношениям внутри страны и попирают основы её стабильности».

После такого заявления рабовладельцы поприуныли, а рабы и малоимущие граждане воспряли духом. Отток людей в столицу бывших рудокопов с Побережья прекратился. Но это больше не мешало государству Шахтин Кала расширять границы своих владений. Войско Шахтин Кала к тому времени достигло численности в тридцать тысяч пеших и пять тысяч конных, хорошо вооружённых и неплохо обученных бойцов.

Глава вторая. Запределье

Широко расстилались земли запредельных варваров. Степи там перемежались с крутогорьями, волнистыми холмами и каменистыми долинами, пересекались быстротечными реками и разливными озёрами с топкими болотистыми берегами.

Варварские племена, что занимали эти земли вплоть до самой северной гряды (Самых северных гор, от которых далее на север начинались овеянные разными легендами просторы таинственной страны древнейших великанов, некогда владевших страшной силой молнии и грома) разделялись на светло- и тёмноволосых, на высокорослых и кургузых, на обитателей равнин и на хозяев горных перевалов.

Охотники, собиратели, скотоводы, рыбаки и земледельцы – каждое племя предпочитало что-то одно, но всем были присущи гордый нрав, уважение к силе, любовь к войне и презрительное отношение к Цивилизации со всеми её жителями и устоями.

Между собой запредельные варвары общались по-разному, в зависимости от обстоятельств и настроения. Часто они устраивали кровавые пиры на поле битвы, не брезгуя при этом и торговлей со своим противником. Понять друг друга принадлежавшим к разным племенам сынам степей было нетрудно: диалекты, на которых варвары общались меж собой, с древнейших, незапамятных времен несли в себе довольно толстые пласты единых как по смыслу, так и по звучанию слов, понятий, даже речевых конструкций. У большинства народов Запределья идолы и божки были похоже друг на друга, а религиозные обряды нередко совпадали почти одним к одному.